Ольга Варинова — мост между сообществами глухих и слышащих

Как утверждает статистика, 5% населения Земли имеют серьёзные нарушения слуха. Это значит, что каждые 5 человек из 100 не могут общаться привычным нам способом. Для некоторых слышащих глухие — люди с параллельной вселенной, которые очень сильно отличаются от «нас». Так ли это? На этот и многие другие вопросы готова ответить заведующая лабораторией русского жестового языка НГТУ НЭТИ Ольга Александровна Варинова.

— Это связано тем, что мы сегодня осуществляем онлайн-перевод. И так как мы находимся на светлом фоне, темная одежда необходима, чтобы руки контрастировали с ней и было лучше видно людям, которые через интернет смотрят трансляцию перевода. Чтобы человеку, который не слышит, а ориентируется только на русский жестовый язык (РЖЯ), было комфортнее и понятнее. Скажем так, это определенный дресс-код.

— Насколько я знаю, переводчикам русского жестового языка неприятно, когда их называют сурдопереводчиками. Почему?

— Изначально наша профессия называлась «сурдопереводчик», но с 2012 года поменяла свое название. Мы стали называться переводчиками РЖЯ. Поменялось внутреннее содержание этой профессии. Раньше сурдопереводчик походил на социального работника, который помогает глухому решать его проблемы, перевода это касалось постольку-поскольку. Сейчас позиция поменялась. Задача переводчика — предоставить качественный перевод, а не превращаться в «мамочку». Сейчас само слово «сурдо» пытается исчезнуть из истории. Мы же не говорим англопереводчик. Мы говорим переводчик с английского языка. То есть другое немножко отношение к профессии. Мы не хотим быть социальными работниками, мы хотим быть переводчиками.

— Поясните как профессионал, что такое кохлеарная имплантация.

— Я переводчик РЖЯ и кохлеарная имплантация — это не совсем моя профессиональная тема. Кохлеарная имплантация — это операция, которая помогает человеку лучше слышать. Есть слуховой аппарат, который просто надевается на ухо, а есть более усовершенствованный технологически слуховой аппарат, который частично надевается на ухо, частично оперативным путем во внутреннее ухо встраивается человеку. В результате человек слышит лучше, чем через простой слуховой аппарат. Но для меня как для переводчика не имеет значения, есть у глухого или слабослышащего человека имплантат или аппарат или нет. Я, в первую очередь, переводчик ЖЯ. И если человеку требуется, я окажу свои услуги.

— На Вашей странице естть пост, что в Новосибирске открылась «Сибирская Ассоциация переводчиков РЖЯ». Вы являетесь, я так понимаю, создателем. Расскажите поподробнее об этом.

— (смеется) Мы только в начале пути. Официально организация зарегистрирована 3 октября и цель, конечно, это создание профессионального сообщества. У врачей, например, есть свои профессиональные ассоциации, которые решают определенные задачи. У многих специалистов есть свои ассоциации. В России именно с переводчиками РЖЯ есть некоторая проблема. Во-первых, нас очень мало. Соответственно, у нас очень сложно происходит обмен опытом. Мы знаем, что где-то у коллег есть проблема, но не можем им помочь. Я — не единственный создатель. Мы с коллегами вчетвером стали учредителями этой организации. По общему решению я назначена президентом. Назвались мы именно Сибирской, потому что рассматриваем Западную и Восточную Сибирь. Здесь есть относительно большое количество переводчиков, которые испытывают немалые проблемы в работе. Мы им и до этого помогали, теперь станем помогать от имени организации, что намного качественнее. Это возможность выезжать, работать, проводить конференции. Членство в организации дает человеку возможность получать персональные консультации, поддержку, участвовать в совместной работе с коллегами.

— Какие трудности в работе переводчика РЖЯ? Чем вы им помогаете?

— Человек с инвалидностью имеет право поступить в любую образовательную организацию. Ему не имеют право это запретить, сказать: «Нет, идите вон туда. Только там вас таких учат». Соответственно, если человек с нарушением слуха приходит куда-то учиться, необходимо брать переводчика, чтобы он работал в образовательном процессе. Проблемы как раз в поиске переводчика. Мы как ассоциация можем сформировать реестр. Когда переводчик приходит на работу, он сам может не знать, какие особенности именно в образовательной организации, как организовать вообще весь процесс, во сколько должен начинаться рабочий день, какая заработная плата, что он должен делать, чего не должен. Этого не знает и сама организация, которая должна переводчика взять на работу. У нас в этом большой опыт и мы готовы оказывать максимальную поддержку и личными консультациями, и в разработке документов. Если бы я это делала как заведующая лаборатории РЖЯ НГТУ НЭТИ, меня бы неправильно поняли. Когда ты президент «Сибирской Ассоциации переводчиков ЖЯ» и даёшь рекомендации, это совершенно другое понимание и восприятие.

— Позвольте личный вопрос. В своих интервью Вы говорили, что Ваши родители глухие. Как это случилось?

— Все переводчики в моей лаборатории, нас 11 человек, дети глухих родителей. При этом мы не имеем никаких нарушений слуха. Во всём мире нас называют CODA — «ребёнок глухих взрослых». Если говорить о причинах потери слуха конкретно моих родителей… Мама будучи совсем маленькой (от 3 до 6 месяцев) переболела менингитом, плюс последствия приема лекарственных препаратов, которые прописали бабушке, когда она была беременной мамой. Папа в 2 года переболел отитом. Такая погода (указывает на окно) — а он без шапки, в 2 года, где-то взрослые не уследили. У меня других глухих родственников нет. Со мной жила бабушка до 3 лет, помогала моим родителям воспитывать слышащего ребёнка. Для меня это нормальная семья, обычные родители. У меня было другое ощущение, когда я переехала в семью к мужу. Там со свекровью нужно было вступать в другой диалог. Говоришь «мама» и она оборачивается. Вот это больше для меня непривычно, потому что в моей семье сказать «мама» и, чтобы она повернулась, такого никогда не было.

— Я как обыватель хотела бы задать, возможно, глупые вопросы. Как человек, говорящий на ЖЯ, показывает интонацию, громкость, как он строит вопросительные предложения, как восклицает? Есть ли жестовый шёпот?

— Если внимательно понаблюдать за нами во время разговора, помимо голосовых связок у говорящих активно работает тело и мимика. Когда мы сомневаемся, мы делаем (пожимает плечами) какие-то такие движения. У нас это всё не ярко выражено или мы как слышащие люди не привыкли на это обращать внимание, потому что для нас, в первую очередь, важен звук. У глухих это не только лицо, мимика, это движение головы и тому подобное. Когда они сомневаются (сдвигает брови, пожимает плечами) — это руки, это корпус, просто чуть более выразительно. В вопросительном предложении то же самое — это вопросительное выражение лица. Человек чему-то удивился — корпус ушел назад, брови поднялись. В ЖЯ это называется мануальный компонент. Это уже если в лингвистику уходить. Если человек возмущается, это могут быть какие-то размашистые резкие жесты, мимика очень яркая. Если мы ругаемся, руки резкие, движения резкие. Что касается шёпота, то это больше похоже на мелкие-мелкие движения рук. Тихонечко подошел там, что-то показал, переглянулись.

— Вы не боитесь, что скоро сурдофон заменит переводчика?

— Начнем с того, что я сама работаю в компании «Сурдофон» и сегодняшний онлайн-перевод мы как раз осуществляем от имени «Сурдофона». Существует огромное количество подобных компаний. Это такой Google-переводчик для глухих. Переводчики английского всё равно же получают высшее образование, не боясь того, что Google-переводчик их заменит. При этом качество Google-переводчика, если мы говорим об английском, французском языке, потрясающее и сами переводчики это признают. В той же компании «Сурдофон» есть аватар. Дело в том, что ЖЯ, именно русский, с точки зрения лингвистики ещё не так хорошо изучен, чтобы обучить ему куклу. Нужно сначала самим всё хорошо изучить: как двигаются брови, вот эти все мелочи, а потом научить куклу, вложить в неё грамматику и так далее. Сейчас эта кукла может делать объявления где-нибудь в МФЦ или на вокзале. Сегодня я два часа переводила про некоммерческую организацию и уверена, что ни один робот этого не переведет. Мы же синхронисты. Мы подбираем перевод именно по смыслу, слышащий человек может так витиевато завернуть свою устную речь. Поэтому я думаю, что робот быстрее сгорит, чем нас заменит (смеется). По крайней мере, мы считаем, что пару-тройку поколений переводчиков мы можем вообще не беспокоиться насчет него.

— Изучая статьи о глухих, я заметила, что многие пишут, якобы глухих стало больше. Это правда?

— Статистика — очень хитрая вещь. Дело в том, что организация, которая должна подсчитывать людей с инвалидностью, в последнее время стала кодировать степени инвалидности, группы инвалидности. Я даже сейчас в рамках своей исследовательской деятельности не могу узнать точное количество глухих людей в Новосибирске. Вот просто не могу. Этих цифр нет, потому что для фонда социального страхования дедушка, который потерял слух в 70 лет, человек, потерявший слух вследствие травмы на предприятии, и ребёнок, родившийся таким, — одинаковы. Для них это просто галочка и всё. Но для меня как для человека, который взаимодействует с сообществом глухих, как минимум двое из этой тройки будут не теми людьми, с которыми я когда-либо начну работать. А становится ли их больше? Скорее всего, да. Это демонстрирует такой момент, что с 2010 года у нас в Новосибирске в каждом родзале стали проверять каждого новорождённого ребёнка на уровень слуха, как только он родился. То есть явно врачи отмечают какой-то процесс роста. Опять же если раньше глухие рождались и их было определенное количество, они овладевали жестовым языком и формировали некое сообщество глухих. Сейчас, с появлением кохлеарной имплантации, человек может никогда в жизни и не оказаться в сообществе глухих. Не овладеет их культурой, нормами поведения, ЖЯ. Он является полноценным членом сообщества слышащих. Поэтому эти цифры настолько плавающие. Для меня показатель того, что глухих становится больше — это только результаты проверки при рождении.